Диссоциация школ
Диссоциация школ
Первого сентября я поплыву с пятиклассниками, поступившими в этом году в 610 гимназию, на пароходике. Так у нас традиционно отмечается поступление в школу, а я – учитель истории. Приплывем к школе. Поступившим выдадут значки, которые обозначат их принадлежность к гимназической корпорации. Трудно им объяснить, что диссоциация нарастает.
Только что «Фонтанка» опубликовала данные о том, как петербургские школьники по школам сдавали в этом году единый государственный экзамен. Никаких сюрпризов. За исключением сильно прогрессировавшей Петришуле, победители все те же: 239-й физико-математический лицей, 610-я классическая гимназия, Академическая, 30-я гимназия и 470-й лицей. Во все эти школы нелегко попасть; у нас, например, в этом году конкурс был 5 человек на место. Лучшие школы пользуются репутацией «трудных»; в физико-математических — слоновые дозы профилирующих предметов; в Классической гимназии – 4 обязательных иностранных языка и сильная математика.
Зачем так мучить детей? Чтоб жизнь медом не казалась. Успешно закончить лучшие школы могут только те, у кого сочетаются способности и трудолюбие.
Зато именно их выпускники пользуются наибольшим успехом и в академической жизни, и в бизнесе, поступают в лучшие вузы, здешние и зарубежные. Примечательно то, что во все эти учебные заведения принимают без всякого блата и взяток, что называется, «с улицы».
Это те, о ком радеют родители: рассказывают сказки, играют в шахматы, водят в музеи, показывают «Каникулы в Простоквашино» и вовремя дают «Остров сокровищ» и «Пеппи Длинный чулок». В результате скромная бюджетница, мать-одиночка, может дать своему ребенку изысканное, определяющее дальнейшую жизнь образование. В этом она ни в чем не уступает какому-нибудь воротиле или крупному чиновнику.
В Москве богатые люди любят посылать своих детей в частные школы – на родине, в Англии или в Швейцарии. В Петербурге частных школ значительно меньше, плата в них относительно умеренная, они не очень престижны. Там учатся, скорее, дети с определенными психологическими и социальными сложностями, которым показаны маленькие классы и постоянное внимание педагогов.
Наиболее коррумпированными по общему мнению считаются школы гуманитарные, прежде всего, языковые. Здесь ценят детей тех, кто «может помочь школе». Результаты ЕГЭ и повседневные наблюдения показывают: эти школы действительно, как правило, учат иностранному языку, зато с остальными предметами настоящая беда, и ученики больше интересуются не изучаемыми предметами, а тем, в какой машине их привозят в гимназию. В результате в среднем не слишком просвещенные представители нашей социальной верхушки дают своим детям образование хуже, чем образованные, но относительно бедные родители.
Это как в советское время с медициной: лучшие условия – в Свердловской обкомовской больнице, но если серьезно заболел – лучше обшарпанная городская, там врачи лучше.
Главная проблема петербургской школы – в нарастающей диссоциации, как сказал бы физик. Школьные учителя, как известно, получают пренебрежительно мало. Найти преподавателя английского языка почти невозможно. Последнее время то же и с математиками, и со славистами. Все жалуются, что молодежь в педагоги не идет. Ну а те, кто уже работает в школе и что-то умеет, стараются перебраться в пользующиеся хорошей репутацией гимназии: там и дети симпатичнее, и учительский коллектив лучше. Почти наверняка существует система обменов с европейскими странами, так что раз в год-два – бесплатное путешествие в Германию или Италию.
У родителей, не сильно радеющих за воспитание детей, тех, кто не может и не хочет возить их из одного конца города в другой, возникает множество проблем. Самые трудные дети собираются в школы с самыми слабыми учителями. Чем распущеннее воспитанники, тем быстрее разбегаются учителя-профессионалы. В результате Петербург постепенно может оказаться в хорошо нам известной по голливудским фильмам ситуации школ-гетто, которая мучила Америку в 1960-70-е годы. С одной стороны, образовательные учреждения, соответствующие самому высокому мировому уровню, с другой натуральная бурса. Пока что хорошие школы у нас все же есть. Держатся они на энтузиазме педагогического состава, на том, что учителя подрабатывают в другом месте. В лучшие гимназии часто приходят работать учителями родители воспитанников или благодарные выпускники.
Первого сентября начинается учебный год в большинстве вузов. Здесь проблем побольше. Характерно, что ни один университет города не попал в сотню первых мирового рейтинга. Так что если есть возможность, то лучше школа — в Петербурге, а университет – где-нибудь в Финляндии.
Лев Лурье
