Кино по выходным
Посмотрели с Беней Документальный фильм режиссера Елены Ласкари о ленинградском Поэте и художнике Олеге Григорьеве.
Беня очень удивился. Он несколько раз переспрашивал, узнавая все новые и новые факты биографии Григорьева, по книжке которого учился читать по-русски:
"Что, правда что ли?"
"Нет, ну что правда что ли?"
Когда рассказали как молодой Григорьев-студент СХШ выкапывал черепа из могил на кладбище, Беня прокомментировал: "Ну уж это то точно вранье!"
Кино "Портрет под мухой" действительно хорошее. Всем советую посмотреть.
Не много раздражала постоянно появляющаяся в кадре назойливая птичка, типа "душа поэта", но… не смотрите, что ли на птичку. Смотрите на все остальное!
Особенно весело было рассматривать Ленинградские подворотни, коммунальные квартиры, окна со специальными советскими занавесочками в рюшечках, стертые ступеньки лестниц, родные улицы.
Помню, как мы с Тузовым обсуждали в 1985 году тотальную невозможность вырваться из всего этого вязкого месива. Тогда всем казалось, что СССР будет существовать вечно и всех нас неминуемо втянет в этот бесконечный серый коридор. Там мы будем жить, там и умрем.
Тузов как раз и выделялся на фоне остальных тем, что вместо позы обреченного романтика, выбрал позу хитрого кулака-интеллектуала, который якобы всех обжулит, просверлит в коридоре дырочку, прокопает черный ход и оттуда — прямо в вечность.
В реальности Тузов умер от спида, а архив его работ тоже, говорят, накрылся (то ли был уничтожен обиженным спонсором, то ли пропал в одном из банков-однодневок, куда он его положил на "вечное хранение").
Умерли или превратились в алкоголиков многие из моих тогдашних знакомых. Помню тихого молодого человека Сашу Новикова. Он к нам приходил в гости покушать и все норовил, притворившись половичком, остаться с нами жить. Мы и сами, правда, жили в дворницкой… Помню белокурого курчавого Гришу с Гатчинской 9, снабжавшего нас самиздатовскими книжками. Говорят, что они оба погибли в 90-тые. Романтичный художник и любимец итальянских женщин Потапенко примерно тогда же умер от пьянства.
Я уехала заграницу рано — в 89 и в самую страшную часть 90-тых меня в России не было… А когда вернулась в 95, все уже поделились на румяных -толстых, приспособившихся к новой жизни, и на пьяниц-доходяг, не вписавшихся на повороте.
Григорьев видно таким и был: не вписавшимся. С одной большой разницей. До 1987 года, все, кто хотя бы одну книжку издал: а Григорьеву повезло — он издал одну, автоматически считались "писателями". Да и вообще, тогда не то, что издать книжку, просто познакомиться с кем-то из "настоящих писателей" — было большое дело. Страшно далеки они были от народа: прохлаждались в специальных домах отдыха, лечились в специальных поликлиниках, имели доступ к "гостям из за рубежа".
Зато, если кого выкидывали из официальных "писателей", то жить становилось очень плохо. Можно было попасть под статью за тунеядство, да и прокормиться было почти не возможно.
Еще один отвратительный факт в истории семьи Михалковых: оказывается престарелый автор Дяди Степы выставил Олега Григорьева из "писателей" и обрек его на нищиту и унижения.
